Инновации в Строительстве Домов

Итак, в прошлой части мы вплотную подошли к пониманию одной из главных причин неприятия СССР нашими современниками. И одновременно – в силу диалектичности общественного развития – к пониманию того, на чем основывалась его огромная устойчивость в раннесоветский период. (Когда количество предоставляемых благ было на порядок меньше, нежели в конце существования страны.) На самом деле, подобное противопоставление раннего и позднего состояния не случайно – оно свидетельствует об особенности советской социодинамики, о тех фундаментальных переломах, что произошли в начале и в конце истории СССР. Причем, последний из этих переломов имеет прямое отношение к генезису нашей сегодняшней реальности. Впрочем, пойдем по порядку.

И, прежде всего, скажем, чем же столь ужасен пресловутый «сталинский барак», ставший сейчас одним из «пугал» того времени (имеется в виду, в архитектуре). Нет, понятное дело, что это – не коттедж, и даже не комфортабельная квартира. Но ведь речь идет о временном жилье, призванное заменить еще менее комфортную землянку или палатку. Пользуются же люди палатками - и не возмущаются, что последние не имеют санузла. Примерно так же воспринималось современниками и временное жилье, возводимое в 1930-1950 годах, тем более, что по всем строительным нормам ему не полагалось выстаивать более трех десятилетий. К счастью – или, к сожалению – строили тогда «на совесть» даже постройки, и большинство щитовых бараков, не говоря уж об их бревенчатых аналогах, выдержали в несколько раз больший строк эксплуатации. Впрочем, говорить о сколь либо пригодном для жилья состоянии после этого бессмысленно. Но, с учетом изначально поставленной задачи это даже недостатком признать трудно…

Однако подобное утверждение будет верным только при одном условии. А именно – тогда, когда постулируется возможность дальнейших изменений. Оказаться в бараке на всю оставшуюся жизнь действительно, не слишком приятная перспектива. Да что там, в бараке – жизнь, заключенная в гораздо более прогрессивную хрущевскую панельную «малометражку», вряд ли может рассматриваться, как идеал. В том смысле – «если только там, и навсегда». На самом деле, разумеется, при проектировании и каркасно-щитовых сталинских строений, и хрущевских пятиэтажек, подобной концепции никто и представить не мог. Поскольку, во-первых, эти строения изначально рассматривались с той или иной степенью временности. Да, у «хрущевок» она в несколько раз выше, чем у «бараков» - но, в любом случае, предполагалась дальнейшая замена их на жилье большей степени комфортности. А во-вторых, что не менее важно, реальная жизнь предполагалась выходящей за пределы «своей персональной квартиры».

* * *

На самом деле, это проявление той же, не раз уже помянутой, инновации, созданной архитекторами в далеких 1920 годах. А именно: выведение жизни людей из личного пространства в пространство общественное. Разумеется, первоначальная идея сделать это через особую организацию жилого пространства (дома-коммуны) оказалась труднореализуемой - даже через сорок лет. Но вот повсеместное устройство специальных «общественных зданий», именуемых «клубами», создание общих спортивных сооружений – стадионов, бассейнов, спортзалов, наконец, развертывание развитой сети внешкольного образования позволила в какой-то мере реализовать конструктивистскую утопию. Точнее – позволила бы, если бы была осознана как важнейшая черта советского образа жизни. Но, к сожалению, как и большинство советских инноваций, идея «общественного пространства» оказалась не отрефлексирована. И поэтому уже к 1970 годам возобладала тенденция приоритетной постройки жилья – со вторичностью указанной «социальной обвязки». Все это усугубила уже не раз помянутая «ведомственная застройка», ставшая, наверное, главным бичом советской архитектуры. Поскольку очень часто такое строительство шло вообще без генерального плана, руководствуясь исключительно локальными особенностями. Но даже тогда, когда подобный план существовал, он, как правило, реализовывался через известное место: вначале строились жилые дома, а объекты соцкультбыта возводились по остаточному принципу. (Именно так «зарождались» те самые «депрессивные районы», ставшие печально известными к концу 1980 годов.